Сахвар держал округу в страхе,

Хоть, сам был маленького роста —

Известный был колдун и знахарь;

В мир темных сил имел он доступ.

Умело пользовался им,

Нельзя было «тягаться» с ним.

Не только лишь в деревне Попль,

Но и вокруг — в других селеньях,

Кто прибывал; немного побыл —

Несли Сахвару подношенья.

Попробовал бы не носить —

Потом непросто будет жить!

В окрестных деревнях Сахвара

И уважали и боялись.

По всем вопросам мал… и старый

Сахвару угодить старались.

И без участия его

Тут не решалось ничего.

И жизнь его текла спокойно;

Почти что, царствовал в округе;

Не знал соперников достойных.

Ценили все его услуги,

Оплачивали щедро их,

За неимением других.

«Соперник», вдруг определился

В одном селении соседнем;

Хомки, младенец там родился —

Сахвару, как бы там…, наследник.

Тот это все предугадал —

Предвидением обладал.

Он сделал все, что мог бы сделать,

Чтоб помешать, Хомки родиться.

Однако, есть всему пределы —

И должен был Сахвар смириться.

Сам Киреметь (1) младенца спас;

Он был Верховный Бог у нас.

Хомки не просто так, родился —

На месте бабки-повитухи

Сам Киреметь туда явился;

Ему прислуживали духи.

Платок холщевый, что под ним,

В священной роще был храним.

А после, от платка кусочек,

Отрезанный легонько, с краю,

Он привязал, не став пророчить,

Дитю, носил чтоб, не снимая…

Всегда на шее чтоб носил,

Все время, до последних сил.

И было сказано при этом:

«Все зло, что принесут младенцу —

В три силы, в качестве ответа,

Тому злодею развернется…

Хомки лишь зло то прекратит,

Если виновника простит»…

Сахвар же продолжал бороться —

Он козни строил то и дело.

Пытался утопить в болотце,

Семья мальчишки вся сгорела;

А гром тот, вызвавший пожар,

Устроил, говорят, Сахвар.

О будущем Хомки не знали

Ни сам, ни односельчане;

Как сироту, и обижали,

Так, многие и привечали.

И ко всему тот привыкал;

Сахвар вот знал, но он молчал.

Однако, рос и рос мальчишка,

Наперекор своим невзгодам;

На мир не обижался слишком,

На выпады и эпизоды

Внимания не обращал,

Свои обиды всем прощал.

Сахвар и «пакостил» спокойно,

Все безнаказанно сходило.

Хомки он, все сносил достойно —

За ним угадывалась Сила.

Но он того не сознавал,

О будущем своем не знал.

И лишь, когда вошел он в силу,

Его способности раскрылись —

На «посвященье» пригласили;

Виденьем духи вдруг явились.

Дали единственный урок,

В назначенный на Это, срок.

Лишь только после посвящения,

Прошедшего в Священной Роще,

Узнал свое Предназначенье;

И был не прежний он уж больше.

И главное, что он узнал —

Волшебной силой обладал.

Судьбой заложено все было —

Сказали бы сегодня, в гены…

То Посвящение открыло,

Настали в жизни перемены.

И пусть противится Сахвар,

Он уж не снимет божий дар…

Построил дом свой не в деревне,

А за околицей, на горке;

Как повелел обычай древний,

Расставил идолы, сторожки…

Устроил и кумирню там,

Чтоб мог молиться сам богам.

Он добротою отличался,

Был скромен, не в пример Сахвару.

Он помогал, кто в нем нуждался,

На зло не тратил вовсе чары…

И полюбили все его;

Сахвар не одобрял того.

И пакостил Сахвар, вредил все,

Не только уж Хомки, и людям;

Тут дар Хомки и пригодился —

Гасить Сахваровы причуды.

Сахвар уж излучал лишь зло —

Вот тут с Хомки и повезло…

Кому б Сахвар ни сделал плохо —

Теперь к Хомки все обращались.

И нет опасностей в итоге —

Благополучно все кончалось.

Сахвар умрет скорей с тоски,

Коль, не удастся сжить Хомки.

Не раз Хомки был атакован,

Но тот не прежний уж, однако;

То на Хомки нашлет волков он —

На самого идет атака;

То хворь какую там, нашлет —

Тут сам с постели не встает…

Так, раз идет Хомки по склону,

А склон крутой, обрыв там ниже!

Как поползет вдруг по уклону;

А сам как будто, обездвижен,

Уже обрыв там, впереди —

Сорвется вниз, того гляди!

Хомки же, сам не растерялся —

Смотрел на землю, как катился;

Как высмотрел — сучок попался,

Прижал рукой…, остановился.

Обвел сакральный он кружок —

Злой силе перекрыл исток.

И вдруг тут, крик, и стон услышал;

С обрыва, там, куда катился,

Был человек как бы на крыше,

И вдруг, нечаянно свалился!

Под ним обрушился карниз —

Несчастный же сорвался вниз.

В упавшем, он узнал Сахвара,

Сломал тут ногу и ключицу…

Тут, не иначе, божья кара!

Хомки, быть может, и сердился,

Но, помощь сразу оказал,

Больного укорять не стал.

А случай этот след оставил —

Сахвар хромал остаток жизни,

Еще, уродством жизнь ославил….

Он стал и злее и капризней;

Как загнанный вконец-то зверь,

Одною целью жил теперь.

Ему во что бы то ни стало,

С Хомки расправиться бы надо.

И знал он способов немало,

И «новые» искал с досады.

Но, что бы ни придумал он,

Хомки был прочно защищен.

Еще вот, случай странной встречи —

Раз крысу встретил он на «кадке».

На мельнице, под зимний вечер;

Огромную, крупней собаки —

В том месте, где идет мука,

Уничтожает все с лотка…

Сразиться с ней…, тут не сноровка;

Не просто так она явилась.

Не сила тут нужна, не ловкость —

Тут Злая сила затаилась.

Тихонько вышел он во двор

И прихватил с собой топор.

Зашел в кустарник — был там рядом,

Набрал «сушняк», срубил рябинку;

Сложил все, заговор обрядный….

Огнивом высек он искринки,

Развел огонь; на нем обжег

Сырой рябиновый пруток.

Когда на мельницу вернулся,

Хлестнул он крысу тем пруточком,

И им же крысе в глаз уткнулся —

Проговорил:- «тебе полночки…»

Тут, что случилось-началось!

У жернова сломалась ось!

Давай тут жернов колесить,

И все, что есть вокруг, крушить;

И крыса злобно верещит,

Уже вся мельница трещит!

Хомки же сразу подскочил,

На жернов руку положил.

Он успокоил силу злую —

На место жернов закатился;

Лоток, разбитый был вчистую —

Так, сам собой восстановился.

Все, что шумело — улеглось,

Сама восстановилась ось.

Золы на крысу чуть посыпал —

Ее, как не было, исчезла.

На всякий случай, все прощупал,

И по лотку мука полезла…

Все, что творилось — словно сон,

И вовсе непричастен он….

Сахвар…, напрасно он боролся,

Последствия явились сразу;

На гвоздь он ночью напоролся

И одного лишился глаза.

Он от несчастья занемог,

Как следствие — надолго слег…

Бессмысленно просить прощенья,

Случившееся не вернется.

Сахвар лишь жаждал отмщенья,

Не зная, как все обернется…

Вот и «полночки» получил —

Жестокий нрав у темных сил…

Сахвар давно уже не прежний,

Уже и силы иссякают;

Клокочет в нем лишь дух мятежный,

Конец уж близкий ощущает…

Хромой, больной, кривой старик;

Не будь борьбы, давно бы сник…

Не знал Хомки пределов злобы,

На что Сахвар тот был способен…

Сахвар же, заклинал над гробом —

Не видел мир цены подобной!

Злым духам жизнь он заложил,

За то лишь, чтоб Хомки не жил!

И те уж очень постарались,

Хомки еще не знал такого!

Что было раньше — это малость!

Однако ж, выжил, слава Богу…

Но, случай тот запомнил он,

Еще бы…, чудом был спасен!

Хомки предчувствовал, конечно,

Не знал лишь времени и места.

Дух он — не «встречный-поперечный»,

Не знает правил он и чести…

Уж, как он нанесет удар —

Спасенье чудо, божий дар…

Случилось вот что. Как-то ночью

Лесною ехал он дорогой.

То ли так надо было срочно,

То ли уж предписали боги….

Темно, дорога не видна,

Была ущербная луна.

Вдруг, в Темень, видит очень ясно;

Перед лошадкой на дорогу

Выходит кукла в платье красном,

Раскрашенная убого…

Таких подбрасывали те,

К то с кем не ладил в суете.

Подбрасывали люди много —

Такое было уж поверье;

Что куклы те потом, в итоге,

Отводят зло к врагу ли, зверю…

Не подбирали люди их,

Предупреждали и других!

Их оказалось много очень,

Вдруг на телегу налетели —

Как муравьи, под темень ночи….

Хомки не разбирая цели,

Раскидывал тех кукол прочь —

Их снова возвращала ночь…

Не помогали амулеты,

Не помогли и заговоры —

Предусмотрели духи это;

Все злее делается свора!

Все уже, делается круг;

Уж и лошадка пала вдруг…

Усилием последним воли

Поджег Хомки для света сено,

Кидал заговоренной солью,

Обмазался волшебной пеной —

Чтоб всякое слетело зло —

Но тут, ничто не помогло!

Уже, не куклы вовсе — волки,

Увы, не в помощь воз горящий;

Не мог он отбиваться толком —

А их там много в темной чаще!

Вконец свалили и Хомки,

На шее щелкнули клыки…

И вдруг! О чудо! Там, на шее,

Был что-то, вроде талисмана!

Кусок холщевый, тот волшебный —

Носил его он, не снимая…

Волк поперхнулся и завыл,

То был не вой, а страшный гул…

Тут всколыхнулась вся округа —

Так этот случай завершился.

Все разбежались вдруг в испуге,

Хомки ж сознания лишился….

С трудом потом пришел домой,

Израненный, едва живой.

Он долго был на грани смерти,

Такое быстро не проходит;

Однако, выжил. Больше черти

Таких людей уж не тревожат.

А вот, Саквар скончался вдруг,

Закончил жизненный свой круг.

Закончил плохо, скажем прямо —

С похоронами стало худо.

Труп оголялся все упрямо —

Как ни следили, просто чудо!

Было нельзя так хоронить…,

Хомки бы, что ли, попросить?

Тот сам беспомощный валялся

После лесной ужасной ночи;

Здоровый бы, и то б не взялся —

«Допек» его Сахвар уж очень…

Ну, можно бы, в последний раз;

Но сам был при смерти в тот час.

Так, говорят, и закопали —

Обряд был полностью нарушен.

Урок тем Боги преподали,

Тем, кто закладывают души.

Если и кто извлек урок —

То был Хомки, и явно, впрок.

Прожил он славно свои годы,

В дальнейшем жил без потрясений;

Лечил он, принимал и роды,

Гадал…

Потом свое уменье

Своим потомкам передал.

При нас, пра-, правнук уж гадал…

Таков рассказ о быте старом,

Рассказ несправедлив, пожалуй;

По отношению к Сахвару —

Быть может, наговор немалый….

Не вправе я сюжет менять,

Таким дошел он до меня….

Примечания

1. Приведенная легенда связана с историей двухдеревень Ядринского района ЧР - Попль (литературизованное название Пупль касси, русифиципованное - Бобыль кассы) и деревни Ачак - Нижние Ачаки. В моем далеком детстве косогор (крутой склон долины речки Орпаш, назывался "Хомки тухури").

2.Претензии — почему не пишу на чувашском языке, не принимаю. Литературный наш язык я и в детстве плохо знал. А родной язык, что сохранил, хотя и прожил всю жизнь в русскоязычной среде — вирьяльский говор, объявлен «вне закона» еще сто лет назад нашим просветителем.