«~~А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела~~». Эти слова из популярной песенки фронтовых лет как нельзя кстати подходят к ситуации, очевидцем которой стал ваш корреспондент. На днях в узком «морском» кругу чествовали Николая Ивановича Воронкова. Он грустно и стеснительно улыбался, хотя в последние годы постепенно стал привыкать к вниманию к своей особе. В школах __Шумерли__, узнав о легендарном земляке, стали организовывать встречи и уроки мужества с его участием.

Не случайной оказалась и встреча за чашкой чая в кабинете главы города Шумерли В. Садырги. Бывшего старшего матроса __линкора «Новороссийск»__ Н. Воронкова разыскали активисты общественного движения за возрождение Российского флота. Руководитель республиканского отделения капитан второго ранга Н. Васильев и специалист отдела горадминистрации А. Аллямов вручили грамоту и неожиданный для ветерана подарок – книгу. В ней подробно рассказано о трагических событиях в Севастопольской бухте 29 октября 1955 года. В то роковое утро прозвучал взрыв и затонул флагман Черноморского флота. И как реквием по невинно убиенным морякам вместо послесловия в книге дан скорбный список погибших, а их более 600. В числе тех, кого Родина почти через 50 лет умолчания посмертно наградила орденом Мужества, значился и Николай Иванович Воронков.

Как вкралась ошибка, понятно, ведь даже упоминание о трагедии было под запретом. Накануне Воронков уже примерял дембельскую форму. После пяти лет безупречной службы Николай задержался на две недели, чтобы передать вахту новобранцам. И вот уже более полувека его память не отпускают те несколько часов борьбы за выживание в стальном плену перевернувшегося и медленно тонувшего корабля. Чудом спаслась лишь горстка моряков. В кровь изодрав пальцы, по одним им ведомым путям семеро парней полезли к килю. Им повезло, там образовалась воздушная подушка, а это хоть какой-то шанс. А когда стало трудно дышать и подпирающая спину вода готова была их накрыть, Николай запел: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг». Их услышали спасатели. В днище на скорую руку вырезали люк. Едва последним вылез Воронков, как линкор рухнул на дно бухты, став большой братской могилой.

Теперь Николай Иванович каждую деталь той трагедии спешит донести до молодых. Им судить, кто прав или виноват. На прощание, помолчав, он обычно добавляет: «Полвека уже я не пою. До сих пор в ушах набатом звучит песня о бесстрашном «Варяге». Ее не допели мои друзья».