Посвящается памяти чувашского поэта Сеспель Мишши.

Вступление

Чувашия! Страна людей трудолюбивых,

Известных, мягкостью души и добротой;

Людей, по жизни чаще, незлобивых,

Считающих тебя - им богом данной и святой…

Страна лесов твоих, лугов, садов цветущих,

Полей ухоженных, прозрачных тихих рек;

Ты - образ на земле прекрасных райских кущей

Где жить и радоваться мог бы человек…

Ну почему, для сыновей порой бываешь тесной,

И вынуждаешь покидать родимый милый край?

Тоскует человек, отправившийся в неизвестность,

Вдали, тоскуя, держит в памяти свой рай…

Не по вине своей бывает часто он отвержен –

И автор этих строк не понаслышке знает то;

Ну, бог с ним, с автором – обиды он не держит,

Тем более, вернулся уж, забыл он все потом …

Но есть разлуки – словно шрам неизлечимый,

И часто горько от того, и ощущаешь стыд.

Когда отверженный твой сын – талант неоспоримый,

А путь домой ему, тобою был закрыт…

Сейчас-то мы найдем тому и оправданья

Ну, дело прошлое, мы скажем, можно и забыть.

И беды у страдальца, в области предания –

Вопрос об этом нужно бы уже закрыть.

Закрыть-то мы закроем, стыд вот чем прикроем?

Что улицы в честь имени его мы назовем?

Теперь вон, толпы почитающих, кружатся роем –

У конъюнктурщиков распространенный тот прием.

Ах, люди, люди! Что же, все мы человеки -

Вот, жив бы был сейчас, он что бы нам сказал?

Не стал бы он, конечно, проклинать навеки,

Любил он свой народ и край свой обожал.

Ему при жизни было горько, горько, горько –

При жизни бы признание, ему бы получить…

При жизни бы все почести и уважение, поскольку,

Проходит время и потом того не возместить.

Ну, бог с ним. Пусть теперь уж, будет запоздало -

Хоть дань какую-то, дань памяти поэту отдадим.

Чтобы душе его немного легче, что ли, стало –

Что помним, не забыли, долг наш перед ним…

Я мыслями такими внутренне заполнен,

Истрепанную книжечку стихов верчу в руках.

«Стальная вера»… И совсем некстати, вспомнил -

Уж слишком много стали, было в тех годах…

Двадцатый век, он ведь начался, с лязга стали,

И лязг, и грохот в те года перевернули мир.

Увы, вот люди от того счастливее не стали,

А молох перемен себе устроил знатный пир…

Верчу в руках… Еще вчитаться не решаюсь,

Короткий комментарий к книжке, прочитал…

Свою предвзятость заглушить в себе стараюсь –

Не должно мнения иметь, пока не почитал.

Я раньше много слышал о поэте этом,

Живя вдали от родины; а почитать не смог.

Знакомлюсь, вглядываясь и с его портретом –

Совсем мальчишка – хрупкий паренек.

Читаю. Вчитываюсь в пламенные строки

И окунаюсь в омут революционных лет;

В них нахожу тех лет достоинства, пороки -

И вижу, как воспринимал в те годы их поэт…

Но что-то, не совсем я все тут понимаю –

Его позицию по жизни трудно мне принять…

Читаю, перечитывая, все внимаю,

И сомневаться продолжаю сам опять…

Видать, о нем я информирован неверно,

Не глядя, наши судьбы с ним объединил.

Предвзятая статья попалась мне наверно,

Под ней обиду за поэта я и затаил…

И край ли виноват, что он его покинул,

Ему я вижу тут, не затыкали рот!

И более того, в борьбе он находил и стимул –

Такой он сам, кому угодно рот заткнет!

Выходит, были бы на разных колокольнях,

Мы с ним, по-разному воспринимали бы окрест…

Во мне «Прокруст» все разрастается невольно,

Мешает мне читать мой внутренний протест.

Хотя…, прошло с тех пор и времени уж пропасть;

И неизвестно, как бы он сегодня рассуждал.

История тех лет – она, «неведомая область»,

И сам, мне неизвестно, там каким бы стал…

Быть может, в книжечку случайные стихи попались,

А основная масса их, совсем не так звучит?

И вправду, позже встретил я, детально разбираясь –

Поэт, совсем другие, позже уж творит…

Уже я вижу, в мыслях многое переиначено,

Лишь пару лет – и человек как будто весь другой!

Что ж, время было там, что все неоднозначно –

На то и революция - период был такой.

Но, будь я там тогда, и состоялась встреча –

Я был бы там подсудным, он – судьей.

Я репрессированным многим стал бы там, предтечей -

А он – революционный пламенный герой.

И общей темы в разговорах не нашли бы –

А про поэзию забыли бы тогда и я, и он.

Я с детства не могу принять дилемму: «либо-либо»,

А он по жизни, вижу, был на это заряжен…

Мой край! Все то, что я наговорил в начале –

Беру свои слова теперь уже назад.

То, что судьба поэта, сложена печально,

Другой - скорей, совсем не ты, конечно, виноват!

И сам я отошел уже с ошибочных позиций,

Судить я обещаю "непредвзято", по делам.

Быть непредвзятым трудно - вправду говорится,

Но, как получится - уже увидим там…

Становление

Казаккасси. Звучит весьма, скажу я, странно,

Не знали казаков у нас, в старинных деревнях.

Да ладно, стоит ли то обсуждать пространно -

Ведь речь пойдет в дальнейшем о других делах.

Родился здесь и рос мальчишка – гордость края,

Но, не догадывался здесь никто о том.

И в том числе и сам, конечно же, не чаял,

И думать даже оснований не было на то.

И более того. В старинных деревнях чувашских,

Учитывалось, принадлежность с древности родам.

И от того, к какому роду был ты здесь причастен,

Зависело - по родовым судили здесь делам.

И будет так: в каком ты из родов родился,

Потом определяться будет вся судьба твоя.

А род к «почтенным» в том селе, не относился –

«Род убивающих людей» - презренная семья…

Односельчане в род такой, невест не отдавали,

Невест из «рода» обходили женихи.

В нужде помощников нашел бы род едва ли,

Каким ни будь ты – будешь ты «плохим».

Скорей тому в ответ, и члены того рода

Питали нелюбовь свою ко всем родам другим.

Да, такова, видать, у человечества природа –

Короче, рос он там, неуважаем, нелюдим…

Эх, кто бы Добрый, обратил тогда свое внимание-

Какой талант в том пареньке заложен был!

Нуждается ведь в бережной заботе дарование,

Особенно, пока талант тот, крылья не раскрыл.

И хорошо, что парень был с большою волей,

За что б ни взялся - он не стал бы отступать…

Зажгла его поэзия – влюбился он до боли,

Поэзия всю жизнь его должна сопровождать!

Уже тогда еще, как школьник в Шихазанах,

Он понял, видно, что поэзия – его судьба.

Поэтом стать мальчишке – все же слишком рано –

Учиться и готовить надо к этому, себя…

И первые стихи его, увы, весьма наивны,

Да и умение слагать, так сразу не придет…

Но поэтичность восприятия жила в нем инстинктивно –

В конце концов, прорежется, и путь себе найдет!

И вот Тетющи! На глазах поэт взрослеет,

Тому, конечно же, способствует и первая любовь!

И новый дух – дух революции тогда везде довлеет,

Он зажигает юные сердца, и будоражит кровь.

Ах, это чувство вовлеченности в события,

Причастности к борцам за счастье всех людей!

Пьянит и ослепляет, и оно - сердцам открытие,

Путей-дорог на претворенье пламенных идей …

Возможно, вышел бы из парня тонкий лирик,

Однако это уж, увы, не в те…, не в те года!

Какая лирика, в бушующем тогдашнем мире -

Тем более, что членом трибунала был тогда!

Он « по заслугам воздавал», в том времени суровом;

Уж так был выкован в том мире - был суров…

Борец он пламенный, увы, не только словом -

В крутой борьбе нажил, немало и врагов.

Потом аукнется на нем же та жесткость

Но молодость с оглядкой не умеет жить.

Прямолинейному характеру противна даже ловкость –

Не может он «для пользы дела» и дружить…

Пока же в революции с открытым он забралом,

Он светлым будущим народа окрылен.

Он в целях этого, принципиален, даже в «малом»,

«Великим будущим» безмерно увлечен…

Как он отстаивал идеи «продразверстки»,

Когда без хлеба оставляли в селах свой народ!

И находил слова ведь, да слова-то, хлесткие –

Будто беда из-за крестьян кругом идет…

И в голоде народ свой виноватым оказался -

В том убедительные веские слова нашлись!

Конечно, позже он поймет, что ошибался,

Но ведь ошибки эти воплощались в жизнь!

Все это объяснимо молодостью парня,

Не разобрался в ситуации незрелый ум его.

Мир лозунгами жил тогда, а лозунги бездарны;

Все в черно-белом свете, «все иль ничего!»

Стихи – огонь и меч. Карающий, к тому же!

НЕЛЬЗЯ ДАВАТЬ ЮНЦАМ, ХОТЬ ГДЕ, ЛЮДЕЙ СУДИТЬ…

Пусть в юности поэт любви и неге служит -

Судить – сначала мудрость нужно бы нажить…

Но должное я все же отдаю поэту –

За свой родной язык, поэт стоял горой.

По жизни красной линией проходит тема эта,

Отстаивал язык он трудною порой!

И должное я так же отдаю поэту –

Свое он совершенствовал все время мастерство.

Я по его стихам прослеживаю это -

Лишь пару лет! Росло ведь мастерство его!

Прозрение

А было ли, когда ему расти и развиваться -

Уж слишком биография поэта коротка…

А где в воззрениях своих ему тут разбираться –

Ведь годы перемалывали там века!

Он успевал. (Уж лучше не успел бы, не прозрел бы -

По крайней мере, жизнь бы не прервал свою).

«Что я наделал!» - крик, вздевая руки в небо…

Нет, не было! Простите здесь фантазию мою.

Но он прозрел. Увидел, понял, горечь достижений –

От ярких лозунгов народ не станет сыт.

Ломать – не делать… Видит он лишения,

Примером ярким тут его же жизнь и быт…

Неравенство в стране и не подумало исчезнуть,

Наглей, болезненней лишь стало…, и грубей.

И стоило ль страну свою в пучину ввергнуть –

Вопрос такой он начал задавать себе…

Последний год. Вдали от родины любимой,

Среди толпы, не понимающей совсем его.

Больной весь, сирый, одиночеством томимый,

Не понимающий, значения таланта своего.

Живет он невостребованный чуждым миром,

Разочарован он итогами прошедших лет…

И в революции теперь он растерял уже кумиров -

В конце туннеля, видит, тихо гаснет свет.

Уже в поэте этом больше нет «Гавроша» -

Страдалец мудрый, и беспомощный, лишь в нем.

Тяжелой оказалась слишком, поднятая ноша,

Не приспособлен был, и он сорвал подъем…

Что толку, что он стал чувствительней и зрячей,

Такой не будет он востребован уже…

Останься как всегда, бескомпромиссный и горячий –

Кто знает, может, легче было бы в душе.

Но он в душе поэт. На то и ведь поэт он –

Чтобы прочувствовать страдания людей.

И путь ему как будто свыше уготован,

Невольно тут откажешься от всяческих идей.

Да! Нет в стихах уже сияющих восторгов –

Он не встречал по жизни лучезарных дней.

Но, сам ведь выбрал путь, если судить уж строго,

Вступил на путь борьбы - не понял суть идей…

Поэт, восторженный поклонник Идеала,

В быту, совсем не идеально проживал.

Он мерз и голодал; болезней повидал немало –

В его-то годы - человек бы, только созревал!

Вот, так вот. Нет идей. Нет и любви желанной –

Ему бы девушку, простую, из крестьян своих!

Он с авантюрной женщиной обжегся слишком рано –

Был слишком молод, что б уметь остерегаться их ...

Про авантюрных женщин

Только нецелованных не трогай,

С. Есенин

В честь авантюрных женщин я сложил бы оды,

Стихи лирические, только им бы посвящал…

Отнес бы к лучшей части человеческой природы -

Служить им, словно божеству бы обещал.

В компаниях они – веселья общего источник -

И энергетика у них, невероятной вышины.

Они смелы, здоровы и красивы очень,

Общительны, доброжелательны, умны…

Мужчина всякий, с ней такой - уже поклонник,

И каждый, хоть на время, ей служить готов.

И голову терять порой, бывает, склонен –

Готов связать с ней жизнь свою и кров…

Но есть одно, что так им поступать мешает -

Черта мешает, только им присущая, одна;

Черта той женщине по жизни спутника лишает –

Испить ей одиночество приходится до дна…

Такие женщины непостоянны по природе –

Никто, ничто не сможет ту черту их изменить…

По виду, так то, женщины неотличимы вроде,

Но лишь на первый взгляд, их трудно отличить…

Непререкаемо стальной у многих их, характер,

И волю их тут никаким мужчинам, не сломить;

Быть мужем ей, подобной - лишь себе представьте -

Не то, что тут любить – и не захочешь жить!

В истории известны имена великих женщин,

Об их уме и красоте – легенды мир хранит…

В сравнении с мужчинами и доблесть их не меньше,

И ореол романтики в их образах сквозит…

Ну, кто из нас не знает, ту же - Нефертити,

Чьей красотой пленен мир до сих пор;

Прекрасную Елену знаем ли, спросите -

Войной закончился из-за нее обычный спор…

Примеров много наберешь, немного поразмыслив,

Из древности идет у авантюрных женщин путь.

Пример воительницы, скажем, Тамарислу -

Века, не блекнет образ амазонки той ничуть!..

Таис Афинская…, Аспазия…., царица Клеопатра…

Лишь вспомнишь имена их, разволнуешься ты весь!

Истории их похождений не имеют авторов -

Ведь автором - сама природа этих женщин здесь…

Домохозяек в мировой истории не будет –

Хотя их роль и проще и главнее, может быть…

Пока домохозяйки есть, то и рождаться будут люди,

А с «авантюрными» и род бы можно весь закрыть…

Но тянет нас мужчин все ж к «авантюрным» чаще,

Мы их внимание стараемся к себе привлечь.

Из кожи лезем ведь, для убедительности вящей -

И долго помним после, все нюансы этих встреч…

Ну, ладно там, с великими… Но есть ведь так же Музы –

Что вдохновляли Гениев искусства в их трудах!

Кто знает, вышли бы шедевры без такой «обузы»,

И сохранились бы творенья их потом в веках?

Кто б вдохновлял Петрарку на его сонеты,

Как бы писал Тургенев без Полины Виардо?!

У гениев все их творенья музами согреты -

Но так же этих «муз» запомнил мир, за то …

Я все к чему? Я здесь о Насте Червяковой,

Мне представляется она из категории такой.

Конечно, доказательств не имею никакого –

Мне так судить помог короткий опыт мой.

Не возмущаемся ведь мы, как весь сгорая,

Дружил Есенин с Айседорою Дункан…

С такою музой и в аду найдешь ты двери рая –

Такой подарок гению, быть может, свыше дан!

Мне представляется она - Анастасия Червякова

Кустодиевской девой пышных форм;

Фон общий в те года был, цвета мрачного такого,

Она же гаванью гляделась парню, в грозный шторм…

Она уж в возрасте, а тут вон, парень-несмышленыш –

К тому же видит, что чертовски одарен, был тот…

Цель женщины – увлечь, к чему, поймет потом уж,

Потом уж, был ли смысл или не был, разберет…

Так и случилось тут – не подходил парнишка,

Разлука долгая прикрыла чувства в ней…

Не для любви был парень - прямолинеен слишком,

К тому ж зависим слишком от своих идей.

Иначе бы лишь шли стихи и песни и поэмы –

И все бы это посвящал бы только, только ей!

Увы! Но парня увлекали тут другие темы –

Кто в революции, он весь уж в ней, окажется скорей…

Десятками писал он письма, а в ответ - молчанье,

Как юному парнишке выдержать такой «ответ»!

Зажгла и увлекла…, потом же – «ноль внимания»,

От одного, от этого невзлюбишь белый свет!

Добавьте к этому еще в те годы, голод, холод,

Пренебрежительное отношение кругом в быту.

Не только, от того - что был он слишком молод,

Пренебрежение к нации, имело место тут...

В конце пути, живя вдали - от родины оторван,

Пронзительную беззащитность парень ощутил.

Печальный же итог его пути был видно уготован -

А рок, откуда, и за что – понять не хватит сил.

Вот так, посмотришь, проследишь за жизнью парня –

Целенаправленно, как будто, к гибели пришла.

Ушел из жизни человек, по всем статьям неординарный -

Ушел из жизни, завершив невыполнимые дела…

Послесловие

«Ах, что наделали»!.. Не всплескивали руки –

Едва ль заметили событие тогда большевики.

В те годы вся страна испытывала муки,

Кричать же об одном из миллионов, не с руки…

Моя Чувашия вот понесла огромную потерю,

Осознавала ли вот это – сомневаюсь я.

И панегирикам, поэту адресованным, не верю –

Когда легко их посвящать - особая статья…

А нынешние посвящения – так просто удивляют -

«Мой Сеспель…» Надо же, какая вдруг любовь!

А что конкретно тут зажгло, не проявляет,

А восхищаться сам поэтом, видите ль, готов…

А если восхвалять, так восхваляй произведения;

Так вообще…, иль просто так - хвалить нельзя.

Я вижу фальшь одну, когда такое поведение –

Ведь у любого автора всегда своя стезя…

Не смог бы я назвать его «своим поэтом»;

А «нашим» ли, «чувашским» – мог бы называть.

Не погрешу нисколько совестью при этом –

Язык наш знаю, он пытался защищать…

При общем равнодушии и подозрительности власти,

Отстаивать язык несмелый бы тогда не смог.

Людей тогда немало пострадало в этой части –

По части наций, языков – режим тогда был строг!

В его произведеньях нет примеров совершенства,

В те годы буйные, найдешь ли их, таких!

Не тем его мы ценим все-таки, в последствии -

У нас он первый, по канонам строгим, «выдал» стих!

А искренность его души высоко планку держит -

Стихи его не оставляют равнодушным нас.

Согласен, или не согласен с ними – неизбежно,

Ответная реакция захватит всех подчас.

Каким бы мы его теперь ни представляли -

О нем единое не сможем мнение иметь;

Но видим все, в поэзии заслуг его немало –

Одним из почитаемых он будет так и впредь.

Во многом не согласный с ним, я все же призываю,

Как можно трепетно к поэту отнестись…

Не может стать иконой он для многих, знаю,

Но уважение к нему должно у нас найтись…

Он – часть истории, как мы с колен вставали,

Родному краю в этом он помог по мере сил…

И хорошо, что земляки того осознавали –

Что нам тропинку на широкий тракт он проложил.

Не просто так тогда сошлась петля на шее,

То – отражение несовместимости в борьбе эпох.

Он выполнил свой долг, открыв нам путь к движению –

Наказом как бы стал его последний вздох…