Солнце встало: гор вершины,
    Долы, реки — всё светло.
    Земли дальние согрело
    Благодатное тепло.
    Ясный летний день ласкает
    Так же щедро Хужалгу.
    Всё живое пляшет, скачет
    В роще, в поле, на лугу.
    Звонко, радостно запели
    Пташки песенку свою.
    Словно лебеди, девицы
    За водой сошли к ручью.
    Лишь в одном просторном доме
    Нет ни звука. Тишина.
    И сидит в нем молодица,
    Свесив голову, бледна.
    Тахтаман, поев на зорьке,
    В поле выехал свое.
    А жена одна томится,
    Безысходна грусть ее.
    
    «Вышла замуж поневоле,
    По велению родных...
    Не на радость вашей дочке
    Вами выбранный жених.
    Не жалея, дочь родную
    В даль чужую, злую даль,
    В руки жесткие, чужие
    Вы отдали навсегда.
    А теперь она страдает,
    Нет ни в чем отрады ей.
    Старый муж, как над собакой,
    Измывается над ней.
    Ах, зачем меня так грубо
    Разлучили с милым вы?
    И зачем своей я раньше
    Не сгубила головы?
    Для чего с врагом жестоким
    Под одной мне кровлей жить?
    Не покончить ли с собою?
    Как всё вынести? Как быть?..
    «Замуж выдали насильно—
    Здесь я счастья не найду.
    Нет, родительская воля
    Лишь на горе, на беду.
    Замуж выдали насильно —
    Мир безрадостен вокруг.
    Из-за вас, мои родные,
    Одинок любимый друг.
    Замуж выдали насильно —
    Честь растоптана моя.
    Чтя родительскую волю,
    Исстрадалась только я.
    Замуж выдали насильно —
    Жизнь тоски и мук полна.
    За смиренье, за покорность
    Что мне даст теперь она?
    Замуж выдали насильно —
    Здесь я счастья не найду.
    Нет, родительская воля
    Лишь на горе, на беду...
    
    «Но в Сильби живет мой милый,
    Не найду ль защиты в нем?
    Он могучими руками
    Не расправится ль с врагом?
    Нет, чем мне с собой покончить,
    Я злодея погублю.
    Чем терпеть все истязанья,
    Тахтамана я... убью.
    Только сил моих довольно ль?
    Как отсюда вырвусь я?
    О мой пюлех, помоги мне!
    Как же быть? Горю я вся...
    Сгинь, злодей, иль я погибну!
    Муки ада дни таят.
    Сделай ты свое мне дело,
    Услужи сегодня, яд!.. »
    Так Нарспи исходит грустью,
    Вся душа ее кипит.
    В голове решимость злая
    Страшный замысел родит.
    
    Солнце жаркое, играя,
    Поднимается в зенит;
    Тихо клонится к обеду,
    Ярким пламенем блестит.
    Мир сияет, мир ликует;
    Всё поет, звенит, гудит.
    А Нарспи в избе рыдает,
    Сердце рвется из груди.
    Вот верхом на коромысле
    Скачет маленький Сентти;
    Шумно, весело заехал
    Мальчик тетку навестить.
    Бьет храбрец свою лошадку
    Свежим ивовым прутком;
    Тетку, как бы ненароком,
    Легким трогает пинком.
    Но и он в недоуменье
    Вдруг играть с ней перестал
    И на улицу с лошадкой
    Поскорее ускакал.
    
    Дует, плюет молодица,
    Суп помешивая свой;
    Под котлом огонь пылает,
    Извивается змеей.
    ; «Через семьдесят морей
    Едет бабка Шабадан.
    Дунь, старуха, плюнь ты в супь, —
    Пусть погибнет Тахтаман!
    Островов чрез шестьдесят
    Скачет бронзовый пуган.
    Прискачи скорей, пуган, —
    Пусть погибнет Тахтаман!
    На горах — на тридцати
    И одной — котел-латунь:
    Суп, варись; варись в нем, змей;
    Ты, злой муж, варись в аду!»
    Дует, плюет молодица,
    Суп помешивая свой.
    Закипает ужин смерти
    И бурлит, шипя змеей.
    
    Поздно, к сумеркам лишь, с поля
    Возвратился муж домой.
    На столе в глубокой миске
    Суп дымится роковой.
    Тахтаман взял ложку с полки,
    Сел, хлебнул, посмаковал.
    «Вкусный вышел суп сегодня!»—
    Честь он ужину воздал.
    А потом, сверкнув белками,
    Показал кулак большой:
    «Вкусный суп, садись да кушай, —
    Крикнул он жене, —не стой!»
    — Ничего, поем и после,
    Я не очень голодна. —
    Ах, Нарспи тут не стерпела, —
    Удалилась прочь она.
    У сеней сидит, на землю
    Слёзы льет, а Тахтаман
    Продолжает насыщаться,
    Ест, шатаясь, точно пьян.
    
    Ешь отравленный свой ужин,
    Тахтаман, да поплотней,
    Доотвала ешь; отныне
    Ты не муж жене своей.
    Ты погиб уже навеки,
    Ты — не мира властелин!..
    «Эй, Нарспи, войди скорее!
    Спать хочу, постель стели.
    Попахал, приутомился,
    Всё нутро горит огнем.
    Суп водой запил холодной, —
    Показалась мне вином».
    Тут Нарспи вошла послушно,
    На полу старик сидит.
    Весь он корчится от боли,
    Задыхается, дрожит.
    Постелила жена мужу,
    Уложила, не дыша.
    Раза два его рвануло,
    И простилась с ним душа.
    
    В мире жизнь одна пропала
    В наказание за зло.
    Успокоился чувашин,
    Всё от сердца отлегло.
    Жутко женщине: стол, стулья
    Словно ожили в тени;
    Долго с жалостью смотрели
    На холодный труп они.
    Но настала ночь, и в доме
    Всё покрылось мглой густой.
    Тахтаман жену пугает
    Длинной мертвою рукой.
    Жизнь окончена; с постели
    Человеку вновь не встать.
    Ненакормленной скотине
    Он не сможет корм задать.
    Кони, что весь день пахали,
    Ржут голодчые; увы,
    Вам хозяина-кормильца
    Не видать, сироты вы!
    
    За околицей осинник
    Шелестит слегка листвой,
    В вышине играет ветер
    С полуночиою звездой.
    Хушалгинские чуваши
    Спят давно глубоким сном.
    Лишь сова кричит протяжно,
    Пролетая над гумном.
    Из-за леса выплыл месяц
    И торчит, как белый рог.
    Тихо-тихо, осторожно
    Перешла Нарспи порог.
    Легкой тенью проскользнула
    За ограду вдоль гумна,
    И, задами выйдя в поле,
    К лесу бросилась она.
    Посмотреть ее желая,
    Месяц долго следом мчал.
    Только лес тревожно что-то
    За беглянкой прошептал.
    
    Вот бежит Нарспи, несется
    Темным лесом все быстрей.
    Лес застыл в молчанье строгом,
    Страшно, жутко в чаще ей.
    Неуклюжие деревья
    Машут сучьями, листвой,
    То и дело преграждают
    Путь Нарспи во тьме густой.
    Арзюри играют, скачут
    И, пытаясь зацепить,
    Вдруг протягивают, молча,
    Руки длинные к Нарспи.
    Налетел внезапно ветер,
    Лес взбесился, ошалел:
    «Тахтаман, держи беглянку!»
    Ветер дико заревел.
    «Вот бежит она, злодейка,
    Муж, лови свою жену!.. »
    Словно тридцать три шайтана
    Лес взвывает: у-у-у!
    
    Рано встав, одевшись наспех,
    Побежал играть Сентти;
    Сел верхом на коромысло,
    К тетке ласковой летит.
    Прибежал. Но тетки нету.
    Дядя что-то долго спит,
    Не добудишься, и мальчик
    Озадаченный стоит.
    Тут вошел какой-то взрослый,
    Вдруг застыл на месте он.
    Постоял с минуту молча,
    Посмотрел и вышел вон -
    Погодя еще немного
    Был весь дом людьми набит:
    «Как скончался Тахтаман наш?
    И куда ушла Нарспи?.. ».
    Как ии спрашивай — ответа
    Мертвый вам не сможет дать
    А Нарспи — в лесу дремучем,
    Вам ее не отыскать.