Солнце жаркое, пылая,
    Перешло давно зенит.
    За околицей сегодня
    Почему-то лес звенит.
    У плетня с утра толпится
    В ожидании народ.
    Свату дали знать, что скоро
    Поезд будет у ворот.
    Гулкий стук копыт раздался
    И верхом, ведя свой стан,
    Первым вылетел из леса
    Зять наш славный Тахтаман.
    Плосконосый, узкоглазый,
    С рыжеватой бородой;
    Искаженный быстрой скачкой
    Вид разгневанный и злой.
    Шапка рыжая с монетой,
    Черный плисовый кафтан,
    Лапти новые, онучи, —
    Не жених, а красота!
    
    С песней едут вдоль деревни
    Поезжане жениха.
    Ждет их сват и не дождется
    У ворот своих никак.
    А навстречу с Туригаса
    Гром и звон раздался вдруг:
    Приоткрыв лицо, невеста
    Едет, стоя меж подруг.
    У красавицы с обиды
    Сердце пламенем горит.
    Жениха Нарспи увидев,
    Громко ропщет, голосит:
    «О родители, зачем вы
    Погубили жизнь мою?
    И зачем в чужие руки
    Вы отдали дочь свою?
    Тахтаман, жених мой старый,
    Не видать добра со мной.
    Пусть сгублю себе я душу,
    Но не буду жить с тобой!»
    
    Сват почтенный встретил поезд
    С пивом-медом, — добрый знак!
    Посаженный произносит
    Свой торжественный такмак.
    Он, увлекшись, плещет пиво
    Под шутливый, бойкий стих.
    Вороному не стоится —
    Хлещет плеткою жених.
    Семь наездников отважных
    Рядом с ним, к седлу седло, —
    Песней громкою, шальною
    Будоражат все село.
    А въезжающим телегам
    Нет конца, не счесть людей.
    И трещат, трещат ворота
    Под ударами плетей...
    Пир у свата был на славу:
    Пили, ели — как могли.
    Через день на воле шумно
    Разыграли выйгилли.
    
    Так три дня не уставали
    Хужалгинцы пить и есть;
    На четвертый гости стали
    Говорить: «Пора знать честь!
    Собираться начал поезд. —
    Надо ехать в Хужалгу;
    Погостили, так нельзя же
    Оставаться нам в долгу».
    — Не спешите-ка вы, сваты,
    Приглашают в новый дом.
    И куда так рано? Лучше
    Попируем-ка, попьём!—
    Тут еще повеселились
    Напоследок во всю прыть.
    Но в конце концов устали, —
    Перестали гости пить.
    Поезд двинулся, готовый
    В свой торжественный поход.
    Провожать собрался свадьбу
    Из всего Сильби народ.
    
    Возле древнего кладбища
    Придержали лошадей:
    Мать с отцом проститься едут
    С дочкой выданной своей.
    Сильбияне окружили
    Поезд тесною толпой;
    После жертв и возлияний
    Все следят за молодой.
    Тут же с матерью своею
    И Сетнер стоит, разбит;
    Воспаленным взором ищет
    Сердцу милую Нарспи.
    Мигедер с женою снова
    Дали дочери наказ;
    Слёзы теплые продили
    Всей родней на этот раз.
    Но ни слова дочке милой
    Не сказали за позор:
    За побег ее с Сетнером,
    Осрамивший дом с тех пор.
    
    Гости тронулись, прощальный
    Ковш за здравие распив.
    Посмотрела на Сетнсра
    И заплакала Нарспи.
    А когда умчалась свадьба,
    Долго звон в лесу стоял.
    Поезд скрылся с глаз, и каждый
    Восвояси зашагал.
    И Сетнер поплелся грустный
    Вместе с матерью домой;
    Развели его навеки
    С ненаглядной, дорогой.
    «Эх ты, жизнь моя, недоля!
    Лишь осталось умереть.
    Эх, судьбина, и Нарспи ведь
    В доме недруга хиреть.
    Без нее мне что же делать
    С бесталанной головой?
    И куда теперь деваться
    Мне с кручиной черной, злой?»
    
    Далеко Нарспи умчали,
    А Сетнер к себе шагал.
    Нет, никак не одолели
    Милый с милою врага.
    Убежавших двух влюбленных
    Лес дремучий не укрыл.
    Так и взял Нарспи-девицу
    Тахтаман седой, купил!
    Обездолен парень бедный,
    Хоть любовь его нежна.
    Такова, знать, воля божья,
    Знать, такие времена.
    Много люди говорили:
    То да се... да есть ли прок?
    Даже мудрые всё это
    Не могли себе взять в толк.
    Вот Нарспи и на чужбине,
    А Сетнер один с тоской.
    Дочь свою, дитя родное,
    Погубил отец родной.