Солнце село. Дядя Хведер
    Заложил коня под вечер
    Да собрался в путь большой,
    В путь не легкий – в лес густой.
    «Посбираю дров сухих,
    До ночи – куда еще!..»
    Скучновато без своих –
    Пригласил товарищей.
    Но Мигул ответил так:
    – целый год жена в постели,
    Сам сегодня до Ишак
    Собрался еле-еле.
Киреметь сердит на нас.
    Помолюсь – авось поможет.
    Жеребенка в жертву может,
    Принести ему сейчас?..
    
    Кириле – другой сосед –
    И не показался.
    Знать, его и дома нет:
    Хведер не дозвался.
    Да и дядюшка Лаврась
    Снова выехал в извоз:
    Говорят, что вчерась
    В волость рекрутов повез.
    А восток горит, горит
    Кумачом-пожарищем.
    Непогоду, знать, сулит
    Горизонт пылающий.
    Тучи черные невесть
    Где взялись, спешат куда –
    Небосвод закрыли весь
    Их зловещие стада.
    Лес волнуется, шумит…
    
    – Н-но! Не трусь, мой карий!
    Иль не видишь: вяз стоит
    У дороги старый…
    Ну, а карий чуть бредет
    И храпит устало –
    Достается в каждый год
    Бедному не мало.
    Да уж что и говорить:
    Коль скотинушку кормить,
    Не соломою ржаной
    Надо бедную кормить.
    Только где он – корм иной?
    …А дорога по весне –
    То навоз сплошной, то снег,
    Слева – речка, справа – ров:
    Чуть свернешь и – будь здоров –
    Не захочешь больше дров.
    Конь встает, иди хоть пеший.
    
    Впереди… веха иль леший?
    Иль какой разбойник-тать
    Вышел ночью промышлять?
    Впереди маячит что-то…
    Что-то треснуло в кустах…
    По спине холодным потом
    Заструился жуткий страх.
Тур сирлах, неужто звери?
    Сердце трепетно стучит.
    Не захочешь, да поверишь,
    Как в лесу злой дух кричит
    И смеется, и хохочет,
    Сказки-байки все бормочет,
    Посвистом своим он хочет
    Всех с дороги верной сбить,
    Как козел он криворогий,
    Как старик белобородый,
    Мертвым ветром в лица дует –
    Защекочет, заколдует.
    Огрызается собакой.
    Кто его ни встретит – всякий
    Смертью страшною помрет:
    Леший насмерть загрызет.
    А потом на лошадь сядет,
    Обратится ямщиком,
    Так помчит, кричать заладит –
    Задрожит земля кругом…
    Никому в лесу, в пути,
    Смерть не хочется принять.
    В дом родимый бы прийти,
    Милых детушек обнять,
    
    До седых волос дожить,
    А когда придет конец,
    На своей постели мне
    Тихой смертью бы почить.
    Славу добрый человек
    Оставляет кончив век.
    Богатей умрет – добра
    Оставляет горы;
    Я ж умру – лишь детвора
    Будет без призора
    Да жена останется
    Горе мыкать и страдать.
    Чем остаться сиротою,
    Лучше быть сухой травой,
    Ветром яростным осенним
    Унесенным лучше быть,
    До пруда ручьем весенним
    Легким мусором доплыть
    И осесть, как ил, на дно,
    Чтоб догнить там заодно…
    
    Вплоть до мельницы до самой
    Леший следом брел за нами.
    Беглецом, удравшим с боя,
    Он прикинулся в яру
    И покойницей-каргою
    Стал в Виснеровском бору.
    Продолжая так идти,
    Стал овцой на полпути.
    Приотстал затем слегка,
    Обратился вдруг в щенка
    И под мельницу – в берлогу –
    Завернул… И слава богу!
    – Не храпи, мой карий друг!
    Что нам страх теперь? Гляди:
    Идельмесы позади,
    Чиберуй лежит вокруг.
    И его минуем скоро,
    Недалек уже наш лес.
    Он всегда с ветрами спорит,
    Тянет ветви до небес.
    Да, хорош, красив наш бор!
    Глянешь – сердце радует;
    Ели там, как на подбор,
    
    Срубишь – звонко падают.
    А березки! Каждый ствол
    На оглоблю бы пошел.
    У рябин не счесть развилин –
    Вот уж, право, вышли б вилы!
    Бурей дуб там привалило
    И черемушник прибило.
    Но откуда взялся леший,
    Что людей пугает здешних?
    «От Эндри, от мужика»,–
    Скажут все наверняка.
    Вспомнят деды и Ягура –
    Богача и самодура.
    На башкирском иноходце,
    Запряженном в тарантас,
    Выезжал он, как ведется,
    На прогулку как-то раз.
    Обогнув ржаное поле,
    В лес заехал мимоходом.
    А в лесу – ведь вот недоля! –
    Нищий плелся тихим ходом.
    И случилась тут беда:
    На дороге как всегда,
    Захотел курить старик,
    К трубке старец и приник.
    Глуховат, подслеповат –
    Не успел он рассмотреть,
    Как лошадкой был примят
    И лихую принял смерть.
    И чего б Эндри леском
    Шляться, старому, пешком?
    Да. Но где коня добыть?
    Нам бы благо не ходить –
    Бедность по миру гоняет,
    
    Побираться заставляет.
    Мы хушпу в заклад кладем,
    Озимь с корня продаем,
    Лишь бы подати внести.
    Рад бы нищим не идти,
    Да нужда опять в дому –
    Вновь берешься за суму…